Отец

Старик Энтони (монументальный Энтони Хопкинс) живет дома один. Его дочь Анна (трогательная Оливия Колман) не может смириться с этим. К тому же впереди у нее переезд в другую страну, нужно что-то решать. Попытки найти отцу подходящую сиделку проваливаются, ни одна кандидатура не выдерживает последствий деменции, которой страдает увядающий старик. На этой почве между дочерью и отцом нередко вспыхивают конфликты. С одного из них и начинается история фильма.

«Отец» — экранизация одноименной пьесы, написанной в 2012 году французским драматургом Флорианом Зеллером, «самым ярким молодым драматургом нашего времени» по версии The Guardian. Этот материал уже переносили на большой экран: в частности, в родной для Зеллера Франции за «Отца» брался постановщик Филипп Ле Гюэ. В ленте под названием «Флорида» главные роли исполнили небезызвестный Жан Рошфор и Сандрин Киберлэн. Сценарий трансформировался: вместо Парижа дочь главного героя улетала в Майами, отец отправляется в путешествие к ней. Картина вышла более комедийной и динамичной, однако не снискала широкой славы.

«Отец» с Хопкинсом и Колман, за постановку которого на сей раз отвечал сам Зеллер (это его полнометражный кинотеатральный дебют, ранее Флориан занимался постановками своих пьес на сценах разных театров мира), возвращается к истокам — к первоисточнику, преисполненному гнетущим мраком и безысходностью. История на сей раз развивается исключительно в замкнутом пространстве, законы которого не подвластны, кажется, вообще никому. Уже в первой четверти повествования проявляется старческое смятение, вслед за которым в кадре подменяются детали, исчезают и возвращаются разные актеры, а часы будто замедляют свой бег — не ясно, сколько времени длится этот депрессивный, едва различимый «карнавал».

Рошфор и Киберлэн — талантливые артисты, но Хопкинс и Колман, конечно, настоящие титаны, полностью вытянувшие «Отца» на своих (не)хрупких плечах. Актерская работа в этом фильме — буквально центробежная сила картины, благодаря которой приводятся в действие все остальные механизмы, от живых, эмоциональных диалогов до выверенной визуальной составляющей. Кстати, трудно сказать, являются ли все реплики частью сценария, ведь, опираясь на театральный опыт, Зеллер оставлял актерам, работающим с персонажами его знаменитой трилогии, пространство для импровизации. За внутренним раздраем персонажа Хопкинса следует и внешнее разложение: в объективе Бена Смитхарда («Ослеплённый светом», «Аббатство Даунтон», «Прощай, Кристофер Робин») в одно мгновение и преломляется свет, и исчезают перегородки буржуазного жилища Энтони.

Зеллер ярко обставляет реальность, заставляя зрителя сомневаться в происходящем на протяжении всего действия. Постановщик ни на минуту не дает передохнуть и отвести взгляд от многообразных видений и цепляющих реплик актеров, разве что переключая внимание с субъекта деятельности на окружающие его объекты — будь то стол, стены или орнамент на английских чашках для чая. Примечательно, что через призму российской действительности «Отец» может работать совершенно в иной парадигме. Допустить, что старик теряет последние остатки разума, нетрудно — сложнее построить теорию о том, что в этом ему «помогают» некоторые люди из его окружения, например, некий человек в образе Марка Гэтисса, который довольно убедительно заявляет, что это он муж его дочери и дед уже давно доводит ее нервные клетки до истощения. Нет никакого Парижа, все это вымысел, иллюзия, уловка.

А вот и дочь обретает другие черты внешности: где-то к середине в квартире вместо Колман появляется Оливия Уильямс, которая также представляется Анной. Здесь Зеллер уже заходит на территорию по другую сторону экрана, заигрывая со здравым смыслом зрителя. Фишка в том, что Уильямс действительно похожа на Оливию Колман: если убрать лишний свет, то спутать их можно и без всяких признаков деменции. Что если Хопкинс, как отец, чувствует, где настоящая дочь, а где «подделка», гораздо лучше зрителей, наблюдающих за этим спектаклем в замкнутом пространстве? Наблюдая за развитием заболевания, конечно, вывод о плачевном состоянии персонажа Хопкинса напрашивается сам собой.

К моменту, когда главный герой просыпается в доме престарелых и спрашивает, где же Анна, нас знакомят с единственной «новой» локацией фильма. Впрочем, может быть, все эти 97 минут персонаж провел именно здесь, а мы наблюдали воспаление его больного сознания. Примерно в той же плоскости работал и Зак Снайдер в ленте «Запрещенный прием», правда, там мы путешествовали по волнам психики нездоровой девочки, находящейся в клинике. Та самая Анна, прототипом которой являются миллениалы и иксеры, по-своему «страдающие» от гиперответственности за стареющих родителей (именно это культивировало их воспитание и наблюдение за дедушками и бабушками — представителями другого поколенческого кластера), к сожалению, лишь ходит по кругу. Героиня Колман становится пленницей своих абсурдных эмоций, состоящих из приступов паники, угрызений совести и беспомощных заискиваний перед мужем.

«Отец» Флориана Зеллера — театрализованная драма в ограниченном пространстве, детально эксплуатирующая интроспекцию на пару с деменцией в «лучших» традициях оного направления. Если вам по нраву истории о деконструкции личности со звездами первой величины, эта картина неизбежно найдет отклик в вашей душе. Те же, кому хотелось бы в кино развлечься и оставить за дверьми кинотеатра суровый реализм, могут быть разочарованы.