Петровы в гриппе

Все смешалось в доме Петровых. Первым начал кашлять отец-семейства (Семен Серзин) — автомеханик, рисующий комиксы в свободное от работы и пьянок время. Впрочем, кашлем дело не ограничилось: из-за высокой температуры он быстро перестал отличать реальность от бредовых галлюцинаций. Ему казалось, что униженные и оскорбленные полезли на баррикады и поставили к стенке проворовавшихся депутатов, а сам он пил в катафалке с какими-то корешами, и те собирались положить его в гроб вместо трупа.

Тем временем жена Петрова (Чулпан Хаматова), устав быть безмолвным библиотекарем, взяла самый большой нож в доме и начала гоняться за одинокими прохожими с весьма недвусмысленными намерениями. Явь это или шалости воспаленного мозга, никто из Петровых сказать не мог.

Новый проект Кирилла Серебренникова, снятый по роману Алексея Сальникова «Петровы в гриппе и вокруг него», — эта та немытая и неумытая Россия, которую совершенно бесполезно умывать или мыть. Грязь давно стала частью подсознания: если попытаться ее отодрать, она будет отходить с мясом.

Здесь все либо пьют, любо бьют, а то и вовсе делают и то, и другое одновременно. Самая привычная интонация — это крик, самый уважаемый аргумент — кулак. Агрессия давно превратилась в единственно возможную форму существования. Здесь все орут на всех: чужие на чужих, любимые на любимых. И даже когда в трамвае ласковый старичок-абьюзер с нежностью в очах рассказывает девятилетней девочке, что в восточных странах ее уже бы уже два года насиловал собственный муж, — это тоже агрессия. Просто извращенная и получившая форму горячечного бреда.

Впрочем, бред в мире Петровых неотличим от реальности. Неслучайно иностранные критики, видевший фильм в программе основного конкурса Каннского фестиваля, жаловались в своих рецензиях, что слишком прозрачны границы и они не понимают, где реальность, а где фантасмагорические иллюзии. Наивные! В нашей системе координат пресловутое кафкианство действительно можно встретить на каждом шагу. И если оно кого-то из нас еще удивляет, то не слишком сильно.

Как бы то ни было, Серебренников не только микширует явь и абсурд: он тасует время и место по своему усмотрению. Поэтому нет ничего удивительного в том, что ближе к финалу фильм резко меняет вектор. Сюжет перескакивает в 70-е — и вместо истории Петровых зритель уже смотрит историю Снегурочки-неудачницы (Юлия Пересильд), не сумевшей разобраться в своих любовных делах. Снегурочка тоже имеет отношение к Петровым, но раскрывать карты заранее не будем.Впрочем, скачок во времени ничего не меняет: у Серебренникова персонажи из 1977-го мало чем отличаются от героев нашего времени. И даже свитер Снегурочки полностью дублирует тот, который вяжет начальница библиотекарши Петровой.

Как ни странно, это путешествие по темному царству внезапно заканчивается хэппи-эндом. Нас ждет абсурдное и нелепое, но все-таки воскресение. Для фильма, где почти каждая сцена как-то связана с трупом или убийством, — это важный знак.

«Доктор едет-едет, сквозь снежную равнину. Порошок целебный людям он везет», — пела лет тридцать назад группа «Ноль». Судя по «Петровым», доктор к нам не приедет. Что не особо важно, ведь ни доктора, ни порошки нам уже не помогут. Зато когда-нибудь мы совершенно точно воскреснем — когда устанем валяться в своем гробу. Тихо встанем и наконец-то пойдем домой. Билеты тут.